Музыка, так же как математика, архитектура или как образ, сама по себе вызывает определенную реакцию. Но не заключена ли настоящая природа музыки в ее особом влиянии на воображение, которое получает неограниченные возможности для свободной игры?
Копленд, современный американский композитор, обращая внимание на это свойство музыки, говорит о значительной роли произведений, которые выполняют функцию влияния на воображение с особенной силой.
Каковы же законы этого воздействия? Только ли воображение творца создает искусство? А воображение слушателя? Оно может не проявиться во всей полноте при первом знакомстве с музыкой. Есть люди, которым нравится и которым не нравится музыка. Можно говорить о разной степени «чувствования» музыки. Умение воспринимать музыку — это своего рода талант воображения, и подобно другим способностям люди обладают им в различной степени.
В специальных исследованиях подчеркивается, что любители музыки часто не дооценивают этот талант скорее, чем переоценивают его, подчас не доверяют ему, может, оттого, что нет точного измерения таланта «слушать музыку» и способа проявить его? Видимо, чтобы человек «услышал» музыку, он должен «подчинять себя», по крайней мере, двум условиям: способности открыть себя для музыкальных переживаний и способности развивать выраженность этих переживаний. Видимо, это невозможно без каких-то врожденных данных, по и их, как все другие способности, надо тренировать и развивать. Дар слушать музыку — особый дар бескорыстия, он человеку не дает никаких «материальных» преимуществ. Чисто духовная жизнь, но глубокая, гармоничная, обогащающая личность. Это же огромное счастье— распознать красоту при встрече с нею, распознать силой своего воображения.
Значительно легче сделать это музыканту-профессионалу. «Немузыкантам» сложнее — в музыке отсутствует точное «указание», что надо слышать. Остается собственное воображение, которое у всех людей очень индивидуально. (Воображение композитора действует по иным законам. Он инициатор, он находится «в контакте с темой», он создает определенные музыкальные образы и его воображение целенаправленно: имеются свои предубеждения и концепции.)
Талантливый слушатель, как раз благодаря отсутствию заранее сформированных концепций, способен найти в музыке большее. По выражению Копленда, «идеальный слушатель должен соединять подготовку обученного профессионала с наивностью интуитивного любителя».
«Идеальный слушатель» способен отдать себя во власть музыки целиком.
Нельзя говорить о том, что музыка в этом смысле отличается резко от других видов искусства: не меньше воздействуют на воображение театр и кино. Но наше чувство поглощенности событиями, которые происходят на сцене, больше подчинено мысли драматурга, носит конкретно-личностный характер, в, то время как музыка дает большую свободу фантазии. При слушании музыки всегда сохраняется большая дистанция и более — эмулируется пассивное воображение. Процесс происходит далеко от пас, вне нас, но в то же время и внутри нас. С одной стороны, он руководит нами, но — с другой — мы не теряем контроль, сохраняя созерцательную позицию.
В связи с этим музыковеды говорят о «психической дистанции». Музыка является как бы дистиллятом чувства, существом переживаний, выраженных и усиленных таким образом, что мы можем созерцать их и в то же время поглощаться ими. Французский музыкальный критик Поль Клоде говорит о том, что слушателя должна «адсорбировать» музыка. Он не является уже ничем, кроме ожидания и внимания. Ожидание рождается из способности предоставить себя полностью восприятию музыки. Внимание связано с интересом к ней, пониманием. Для композитора важно не только то, как — с удовольствием или без удовольствия — слушают его сочинения, но и понимают ли их?
В одной из своих статей Д. Б. Кабалевский назвал слушателя приметой нашего времени: серьезная, сложная музыка перестала быть «узкой потребностью» профессионалов и просвещенных любителей, она стала для широкого круга людей, для массового слушателя такой же органичной потребностью, какой давно стала литература, «что ярко характеризует замечательный процесс духовного роста советской молодежи».
Чтобы понять, как глубок и фундаментален этот процесс, давайте послушаем рассказ военного инженера Геннадия Пожидаева о шестой симфонии Чайковского:
…В басах разбушевавшегося оркестра, изломанная и до неузнаваемости искаженная, гибнет мелодия надежд юности… Появился призрак смерти — тромбоны поют заупокойную молитву. Она тотчас заглушается страстным порывом. В отчаянии все силы брошены против грозного призрака. Он исчез, но и сил осталось мало… Раздаются жалобные вздохи скрипок, словно мольба о пощаде…
И дальше:
Шорохи расступаются. Сдержанно, твердо и непреклонно звучит в оркестре марш. Это идет человек… Борьба нарастает. Кажется, темные силы побеждают, но нет, марш звучит еще энергичней и неукротимей. Человек должен идти вперед — и он идет, несмотря ни на что. В этом смысл!
Пишет это инженер, который шел к музыке сложным путем, который впервые услышал симфонию уже взрослым человеком и взрослым человеком развил в себе талант слышать музыку. Правда, был один маленький источник — детство, детский дом, где воспитатель умело, направлял детское воображение и восприятие сознавая, что ростки эти в будущем могут стать могучей силой.
